Не шелoхнется наша Русь
Не шелoхнется не колыхнется не содвигнется чаша полевая травяная чаша Русь овечья Русь
А испей а испей а испью
А избей а избей а смирюсь а смирюсь а усну
А витязь хранитель уст умерл умерл умерл иль уснул уснул уснул
А горели храмины безвинные в ночи в ночи свещой свещщой недужною в нощщах в нощщах
Горели храмины безвинные в златительных овсах овсах овсах
Конь пьёт у чаши позабытой
Пьёт овца
Пьёт птица
Пьёт шелудивый схимонах последний русич схимонах
Русь чаша божья запрокинута в полях в полях во скошенных во брошенных полях
Русь чаша источает дух дождливых чистых ясных трав
Русь Чаша что по-бабьи запрокинута татарином в полях во колосистых в семенистых да копытом поизмятых насмерть ржах родимых кровных да бездетных да бесхлебных ржах ржах ржах ржах ржах
Русь Чаша рос сребрительных барашковых Русь чаша в чьих перстах во чьих устах во чьих очах во чьих червивых во погибельных в поганых во перстах перстах
Шёл полем Иисус шёл Витязя уснулого палёным колосом об очи задевая пробуждал да осенял да червя отстранял
Шёл полем Иисус в бездонну в росну светлу чашу ликом осиянным заглядясь по-девичьи смеясь ой заглядясь
Русь Чаша Рос зеркальная хранящая запечатлённый отражённый вечный светлый лик ликующий Христа
Комментарий составителя Антологии И-стиха.
Русь и Чаша… Эти два слова настолько значимы и многоплановы, что… Нужно ли повторять многое из того, что уже сказано и повторено философами и историками?.. Задача составителя антологии состоит в другом – в ответе на (не)простой вопрос, почему именно этот текст отобран в Антологию, и не просто в антологию приглянувшихся составителю текстов, но – Антологию современного Интегрального стиха, то есть в антологию формы.
Важнейшей категорией, характеризующей Интегральный стих, является категория рифмы, которая интегрирует в И-стихе классические и современные подходы. Это относится и непосредственно к звуковому составу рифмы, и к позиции рифмы в стихе – в широком понимании последнего компонента. В связи с такой непривычной длиной строки, как в стихотворении «Русь – чаша», практически нивелируется само формальное определение рифмы как созвучия именно на концах строк. Рифма практически не воздействует ни фонически, ни (даже) визуально, уходя на далёкие планы восприятия… Нощщах / овсах / овца / схимонах / полях / ржах / перстах / Христа… Вряд ли обычный читатель заметит этот очень важный в композиции стихотворения ряд рифм.
И напротив, анафоризмы – рифмы и повторы в началах строк – гораздо более заметны. Выделяем начальное 4-стишие с эпифоризмами и анафоризмами одновременно. Эпифоризмы (формально ассонансные рифмы) на концах строк – Русь / Русь (тавторифма) / испью / усну. Анафоризмы – в началах строк: Не шелoхнется / Не шелoхнется (снова тавторифма) / А испей / А избей. В 5-й строке, оставляя союз «А…», автор уходит от императивов и рифм-анафор, избирая несколько другую стратегию… Варьирование звука «усну / уст / умерл / уснул» свидетельствует о чёткой структурной проработке и переходу к нарративу… Форма «умерл» (как и далее – свещщой / в нощщах и т.п.) усиливает древнерусскую составляющую просодии текста, ср. из «Новгородской летописи»: «отец ти умерл, а братья ти избиена». У Зульфикарова невольный отклик по формуле: изпей / испью, избей / …смирюсь!
Добавим, что (внутренняя?) рифма «чаша / наша» имеет большой буквологический элемент: как визуальный («ч» и «н» близки по графике), так и комбинаторно-игровой (слова «чаша» и «наша» отличаются всего одной звукобуквой, этот приём получил название – метаграмма). Поэтому такую рифму, как «чаша / наша» (название стихотворения / 1-я строка) – хотя формально рифма и не расположена на концах строк – читатель заметит гораздо быстрее, чем расположенные на концах строк «нощщах / овсах / схимонах…» (ср. рифмо-ассоциативные древнерусские формы аориста типа «знах», от глагола «знать»). Да и само понятие звукобуквы есть символ интеграции двух важнейших компонентов поэтической речи – звукового и визуально-графического.
И здесь логичным было бы введение в оборот термина «интегральная рифма» (И-рифма), призванная в общем виде описать не только ряд «нощщах / овсах / схимонах…» (исключительно в контексте этого стихотворения с длинными строками!), но и в целом – описывающая рифмы, которые можно отнести к неявным, непроявленным, находящимся – по разным причинам и в широком диапазоне – между рифмой в её классическом понимании и НЕрифмой (например, ассонанс «Русь / испью», 2-3 строки). И что важно ещё и ещё раз напоминать: позиционно рифма – это созвучие на концах строк. В констексте переформатирования рифмы И-стихом особой категорией является рифменное ожидание, которое в И-стихе практически отсутствует (нуль-категория) и таким образом «переводит» классическую рифму в разряд И-рифм.
…
Пьёт овца
Пьёт птица
…
Одна из главных внешних (визуальных) характерных черт И-стиха – наличие строк разной длины. В середине стихотворения эта пара коротких строк – 9-я и 10-я – ярко контрастируют по длине с несколькими соседними строками текста. Здесь наблюдаем ключевой момент композиции – метроритмический и метафорический переход от «овечьей Руси» к другой Руси – полётной… Благодаря пиррихию на слове «пьёт» («пьёт птица») и форме разноударной рифмы (овца / птица) – ровно посередине стихотворения – возникает лёгкий слом, переход к ямбической стратегии, к некоей маршевости, которая – постепенно и поступенно – всё больше и больше – волнами – набирая, как музыка, свой особый драйв, ведёт читателя к финалу… Узкий узус силлаботонического каркаса в итоге обретает интегральный дух… Ощущение силлаботоники уходит на второй-тридевятый план не только за счёт самих длинных строк как таковых, буквально и визуально дополняющих картину долгих дорог Руси, долгих шествий по этим дорогам путников-странников, но и за счёт раскачивающегося ритма, синтагм разной длины в сочатении с синтаксическими параллелизмами и повторами, включая звукопись, – за счёт вариативности акцентов и ударений, их смещений, включая те же пиррихии…
Повтор – то редкое универсальное свойство художественных текстов, которое в методологическом смысле принципиально находится в Интеграле – вне форм и стилей – над формами и стилями… Повтор всеяден и всепроникающ (как нейтрино), он связывает практически все естественные и искусственные стратегии не только стиха, но и прозы, и речи, и языка в целом. Именно повтор – в числе прочих составляющих – связывает интонацию И-стиха с другими просодиями… Повтор – в ритме и рифме, в языке и речи, в заговорах, в молитвах… Один из самых ярких примеров – повтор союза «И…» в анафорической позиции стихов Библии.
* * *
союз
«И…»
в Библии…
[опыт короткой И-миниатюры, сложившейся по ходу]
В целом в И-стихе повтор актуализируется дихотомией противоположных векторов: с одной стороны, разноуровневые повторы стилистически связывают И-стих с другими формами стиха, но, с другой стороны, эти повторы – вкупе с другими составляющими – усложняют констатацию отдельно взятого И-стиха как такового, усложняют процесс выбора И-стихотворения из общего ряда подборки, цикла, книги стихов…
У Тимура Зульфикарова в стихотворении «Русь – чаша» Библейский союз «И…» заменён на «А…», что интонационно сильнее, эмоциональнее, и в то же время отсылка остаётся – и к Библейской просодии, и к стилю эпосов, сказаний, мифов…
Во всех 4-х строках после «последнего русича», в тех 4-х строках, где Русь начинает каждую из строк… и тут, прерывая пафос, снизойдём до обычной буквы – буквы, с которой начинается само слово «буква» – буквы «б», причём, строчной буквы «б». И снова не боясь обвинений в надуманности такого буквологического подхода, рискну особо выделить визуальный рефрен буквы «б» за счёт графики – верхнего выносного элемента. Любопытно, что ни одна из других букв с верхними выносными элементами не встречается в этих 4-х строках, что открываются словом «Чаша» (заглавные буквы не учитываются, они выглядят явно намеренными, авторскими, в отличие от естественности строчных литер).
«Русь – чаша» Тимура Зульфикарова занимает в Антологии современного Интегрального стиха исключительное место – и как собственно исключение из некоторых «правил», и как стихотворение с интеграцией особого рода, с едва уловимыми стилистическими и формальными векторами: от узкого понимания гетероморфизма как техники стиха – к масштабности Интеграла, когда продолжающиеся почти безконечно стихи-тропы сплетают макрокосмические и макроисторические знаки и смыслы в единое целое…