Дмитрий Лобанов
Крым

Две вещи всегда имели непонятный мистический оттенок для меня — это радиоактивное излучение и Крым. Правда, радиация всегда была где-то рядом, главный ядерный полигон страны скрывался лишь в паре шагов за горизонтом. Нужно было только проехать тракторный завод, потом алюминиевый, затем ферросплавный, несколько электростанций, угольный разрез и вот уже почти рядом это место, о котором нельзя говорить и которого просто нет. Радиации тоже нет. Но все почему-то её боятся и стараются не упоминать всуе. А Крым, похоже, есть. И все его любят и много говорят о нём. Правда, он где-то очень далеко, в чужой взрослой жизни. В этом Крыму весёлые мужчины заводят новых подруг, крутят какие-то романы. Правда, подруги, которых они завели раньше, смертельно огорчается. И это понятно, вот если бы я завёл новую кошку, то старая бы обиделась и укусила бы сначала новую кошку, а потом и меня. Поэтому у нас была собака.

Где-то в районе пятого класса я почти попал в Крым. Это был Кавказ, Гагры. Там я увидел силу искусства, старина Фолкнер не обманул, худенькая девушка, снимающая платье, оказывается не такой уж и худенькой.

После школы меня занесло в Москву. Там было совсем мало радиации, много водки и водились настоящие обитатели Крыма. От них происходило хорошее вино на Новый Год и кипучая деятельность всё остальное время.

Вдруг неожиданно случилась перестройка, мне надо было защищать диплом, а тут с первомайскими праздниками вернулась радиация, и вернулась очень сильно, в виде Чернобыля. И я понял, что Ленин был абсолютно прав — вчера было рано, а завтра будет поздно. Пора в Крым, срочно и по делу. Путешествие в мечту всегда требует тщательной подготовки, мы запаслись полным комплектом туристического снаряжения, едой, примусом с запасом бензина на полгода и журналом мод на польском языке.

Путешествие в пустом поезде оказалось быстрым и лёгким. И вот мы уже на берегу моря, по соседству с базой боевых дельфинов. Первое впечатление несколько обыденное, жара, холодное море, конфеты «Ведмедик клешаногий» и пожарники, снимающие последователей отца Фёдора со скалы.

Но потом наступила ночь. Меня, как жителя севера, где лесостепь плавно переходит в лесотундру, а летнее солнце лишь играет в ночные прятки, этот феномен природы полностью потряс. Пространство уменьшилось до размера вытянутой руки. Зрение отключилось как бесполезное, а все остальные чувства, включая те, которым ещё не присвоены номера, проявились с пугающей реальностью. Южная ночь непознаваема в одиночку. Для путешествия по ней нужен проводник, вернее, проводница. Это как в некоторых эзотерических практиках, где напарник помогает понять, пройти, достигнуть и просветиться.

Потом последовал продолжительный отдых, переходящий в безделье, таинственное исчезновение журнала мод на польском языке, возвращение в Москву точно в день защиты к нервно курящему шефу и вся последующая жизнь.

И вот теперь я в Австралии. Кто-то сказал, что здешняя природа очень похожа на крымскую. Только одно мне пока не ясно, есть ли тут радиация.