Однажды Море вылилось на Землю,
От жажды превратившуюся в камень.
До косточки промокла в Океане Земля,
Но Море не впитала. Сквозь себя
Продев, как нитки, тоненькие ливни,
С той стороны, где Солнце интенсивней
Поджаривает жёлтые пески,
Где носят бивни… Развела тиски
И выпустила Море, им залив
Не только пыль на корочке, но миф
О том, что сверху падает вода.
Огромные плавучие суда,
Не снившиеся старенькой истории,
На много миль оторвались от дна,
Которое, казалось, навсегда
Останется так далеко и влажно,
Что клетчатым корабликам бумажным
За сотни лет не утонуть туда.
Но Море замерзало. И тогда,
Вдруг превратившись в белый снегопад,
Вода пошла, вальсируя, назад
На Небо побелевшее. Не важно — за тем ли
Чтоб оставить только остов
Иль просто превратить планету в остров,
Напоминающий останки корабля…
Ведь где-то в середине февраля
Однажды Море вылилось на Землю,
От жажды превратившуюся в камень.
До косточки промокла в Океане
Земля.
Внутри Земли есть косточка, как в вишне,
Земля растёт, качается чуть слышно
от ветра. И сдувает иногда
с Земли людей, дома и города.
Да что там! Солнце, отражённое в пыли,
и то под вечер катится вдали,
как через поле лёгкая трава.
На тонких ветках держатся едва
и соком наливаются миры.
Звенящий воздух, плавясь от жары,
как крылья бабочек, касается слегка
миров. Молочная нагретая река
вскипает. Облаком клубится белый пар.
А на столе уже старинный самовар,
конфеты в вазочках, варенье и цветы.
И улыбаются измазанные рты
гостей. А самый важный господин седой
вдруг сплюнет косточку вишнёвую в травой
поросший сад. Зевнёт. Мешая чай,
он усмехнётся словно невзначай.
Чуть меньше года пробежит с тех пор,
и белыми цветами всё — от гор
до вечных льдов покроется. Поля,
моря, дороги, улицы… Земля
переродится в белоснежный сад,
где в солнечных лучах шмели жужжат,
а косточка, проросшая насквозь,
Собою создала земную ось.
В этом районе Земля особенно круглая.
Если зима и лёд, можно скатиться.
А по бокам от Земли абсолютно красное.
Это закат. И где-то в закате птицы.
Падающие с Земли.
В этом районе дома похожи на башни
Или столбы, в которые можно вцепиться,
Если летишь по наклонной и очень страшно.
Если не хочется в небо Аустерлица.
Падающим с Земли.
В этом Раю никогда не бывает завтра.
Только дорога. И эта, наверное, снится.
Белые волки-серые стены замка.
И на балконе сошедший с ума рыцарь.
Ордена Падающих С Земли.
Всё будет, как будет. И все это знают.
И некуда деться от этого Рая.
Взлетают на Солнце снежинки, и тают.
От жёлтого света. От марта до мая.
Летит под ногами Земля золотая.
Летящие люди идут.
Идут и не падают. Только качает
Космический ветер ложечку в чае.
Классический вечер: читают, скучают,
И в карты играют, и ждут.
Летит под ногами Земля золотая.
От мая до марта
— проходит —
пятнадцать
минут.
Ветер будет плясать на обломках вселенной
И все океаны будут ему по колено,
И все моря до ближайшего фонаря.
Единственного, наверно,
Который стоит на полупустой планете,
Железные корни пустил,
И тихонько светит
В самый центр ноября.
А в нашем доме вечно тепло и свет,
Потому что уже сто лет
В камине рукописи горят.
Итальянцы живут на развалинах Древнего Рима,
Поэтому очень ранимы
И впечатлительны.
В детстве каждый второй хотел быть учителем:
Нести разумное, светлое, доброе.
Но жизнь извивается коброю —
Пришлось идти работать на мафию.
Такая вот география.
Японцы живут в стране восходящего солнца.
Лица у них круглые, как кольца,
Как блюдца,
Они на улицах не плюются,
А если с утра под забором проснутся —
Думают: «надо же было так лохануться!
Испортить всю репутацию,
Подставить такую нацию!»
Делают харакири. —
И вот баланс восстановлен в мире в мире.
Таджики живут в Рязани,
Парятся в русской бане,
Глушат русскую водку,
Ну, не мужья, а находка-
Какой-нибудь русской бабе
(принц на своем саабе
Вряд ли уже приедет,
а этот-то хоть не педик)
Русские живут на открытой ране.
А англичане — вообще в тумане.
И ничего — не ноют.