Германа Гессе как-то написал рассказ «Поэт», где описывается стихотворение выдуманного им поэта Хань Фука: «Однажды Хань Фук сложил короткую песнь, в которой описал полет двух одиноких птиц в осеннем небе и которой сам остался очень доволен». Случайно мне в руки попал древний китайский манускрипт с этим стихотворением, и я перевела его на русский.
Осеннее небо. Спокойная мгла
Двух птиц длинношеих «Прощай» донесла.
На землю истома неслышно легла.
Рассветная дымка. Четыре крыла.
Χαίρε Ἄδωνις! (Славься, Адонис)
Сначала грешили — потом уж заметили зверя.
Вскричали: Скорее, о боги, о духи, на помощь!
О, кто бы вы ни были — славьтесь! — и нам помогите,
А коль мы виновны хоть в чем — то простите быстрее:
Мы больше не будем. О, славься, прекрасный Адонис!
А зверь убегает — скорее же, боги, скорее!
Хотите — закружимся в танце, в экстазе священном,
О вас восклицая — О, славься, прекрасный Адонис! —
Хотите — стихами, хотите — и песней волшебной,
Хотите — иконам в молчанье мы будем молиться,
Но только быстрее — ведь зверь наш уже убегает!
О, славься вовеки, о, славься, прекрасный Адонис!
И снова молитва выходит не очень красивой.
И вновь до богов не доходят слова из-за шума.
И снова гляжу я вослед убежавшему зверю.
И, всё-таки, славься, о, славься, прекрасный Адонис!
В селенье нашем хлебном с давних пор
Рассказывают сказку о Жар-Птице:
Она летит, сверкает и искрится,
И те, к кому в село она садится,
Навеки забывают глад и мор.
И стар, и млад нет-нет, да и зачнёт
С надеждой в сердце Господу молиться:
«Пусть прилетит волшебная Жар-Птица,
На наши нивы желтые спустится,
И, улетая, горести возьмёт».
Нет-нет и я на небо погляжу…
Но что это? Иль разум мой мутится?!
Гляди, народ, гляди: летит Жар-Птица,
И свет её, и жар её струится
И тёплым духом сходит на межу.
Не пропусти нас! Стой! Не улетай!
Скорей зерна! Побольше! Пусть садится
На нашу землю отчую Жар-Птица,
И вместе с нею счастье пусть вселится
В наш старый, добрый, благородный край.
Но вот она завидела пшено,
И с жадностью немедля опуститься
Она спешит — и к нам с небес стремится
Обещанное предками давно.
Но что за жар! Уж вспыхнули хлеба.
Не надо! Прочь! Подальше, дьяволица!
Но нет спасенья — жадная Жар-Птица
Спускается, огонь её клубится,
И дым встаёт, и церковь завалиться
Готова, вся от пламени слаба.
С тех пор наш край забыл и мор и глад.
И детский смех уж больше не искрится.
Лишь пепелище вечное дымится
Там, где своё зерно жрала Жар-Птица
Уж много, много лет тому назад.