Яков Смагаринский


Птица c женским голосом

— Ты знаешь, — как-то сказал отец в одно из моих посещений хостеля для престарелых, — часто ночью за окном какая-то птица кричит женским голосом.

— Ну, что тут особенного, — ответил я, — ты же знаешь, здесь, в Австралии птицы верещат, как люди. Вон попугай или кукабарра так тебе споёт — Аллы Пугачёвой не надо!

— Я хотел бы посмотреть на эту птицу.


Через день звонит мне директор хостеля:

— Мы намерены перевести вашего отца в special care, нам нужно ваше согласие.

Special care — это для тех, кто уже не соображает, куда они идут и зачем. Их помещают в отдельное крыло здания, чтобы они не могли выйти и заблудиться. Недавно папиного приятеля перевели в это отделение потому, что тот пытался лазить по пожарным лестницам на чердак.

«Нет, — думаю, — папе туда ещё рано!»

— А что, собственно, произошло?

— Ваш отец по ночам пристаёт к женщинам!

— ???

— Приезжайте, убедитесь сами.

Приезжаю. Иду сначала в комнату отца:

— Па, что случилось?

— Понимаешь, — смеётся он, — получилось недоразумение. Вчера я принимал поздний душ. Ещё не кончил вытираться, слышу — та птица кричит женским голосом. По звуку чувствую, матёрая птица! Я к окну. Кусты далеко, ничего не вижу. Не теряя ни секунды, выскочил в коридор. Там через две комнаты поворот и сразу выход в сад. Бегу и думаю: «Редкий случай, жаль, камеры нет с ночным видением!» Пробежал одну комнату, поравнялся с дверью другой, слышу птица кричит за дверью, внутри комнаты! Я оторопел, остановился, толкнул дверь вовнутрь. В полусвете от окна вижу, что-то шевелится… Подхожу поближе: лежит больная, свесившись с кровати, вот-вот упадёт на пол и кричит, и кричит, ну точно, как птица! Я бросился к ней, зацепился за стул, тот с грохотом упал на пол, стал женщину поднимать. Оказалась тяжёлой… Еле приподнял… Она ещё ухватилась за меня мёртвой хваткой, я потерял равновесие и упал на неё. Тут на шум прибежала ночная сестра, включила свет и как завизжит! Женщина подо мной кричит по-птичьи, я, голый, барахтаюсь на ней, пытаясь освободиться. Стали открываться двери соседних комнат. Прибежали два охранника. Я кричу, объясняю, что случилось, но никто не понимает по-русски. Охранники еле оторвали меня от «птицы» и приволокли в мою комнату… Вот и всё.


— Ну что? — спросил директор, протягивая мне бумагу для подписи. — Убедились?

— Да, — говорю, — убедился. В special care нужно перевести не моего отца, а ту сестру, которая забывает поднимать на ночь барьеры на кроватях…


Красавица

Подъезжая к перекрёстку, я удивился, что не вижу на нём обычного оживления. Пока я, замедлив, интенсивно размышлял, отчего такое может быть, зажёгся красный свет, но я уже проехал предупредительную линию и остановился прямо у пешеходной полосы.

По переходу, стуча высокими каблучками, шла всего лишь одна женщина, все остальные пешеходы сгрудились по обеим сторонам перехода, в безмолвии взирая на неё. Её плечи были откинуты назад, она не спеша поднимала ноги, грациозно сгибая их в коленях, и не просто опускала на землю, а словно выставляла на продажу свои туфли, одну перед другой по прямой линии, отчего её изящное тело раскачивалось, как у супермодели на подиуме. Несмотря на жаркий полдень, женщина была в роскошном облегающем вечернем платье фиолетового цвета, украшенном поясом с ярко-зелёными овальными камнями. Ожерелье из таких же сверкающих камней тремя витками обвивало её шею поверх длинных волос.

Поравнявшись с моей машиной, она удивлённо заглянула внутрь через стекло; я замер, как все остальные на перекрёстке, словно от прикосновения к чуду: на её белом лице, обрамлённом волосами цвета махогани в больших глазах под длинными фиолетовыми ресницами светились два ярко-зелёных овальных камня в точности таких, как на её ожерелье.

Говорят же: неземная красота! Это как раз тот самый случай! Где, в каком уголке земли женщинам могут так выточить глаза из самоцветов!

Несколько сзади меня на соседней полосе слева остановилась машина. Водитель что-то поправлял на руле. Когда он поднял голову, сидящая рядом c ним дама вдруг прикрыла его глаза ладонью.

— Что такое? — спросил он, пытаясь оттолкнуть её руку.

— Не смотри! — ответила его спутница. — Тебе нельзя!..

На полосе справа застыл туристический автобус с открытым окном. Пассажиры сгрудились с одной стороны транспорта. Кто-то, несомненно, из русских, воскликнул:

— Вааа, какие женщины в Австралии!

За спинами счастливчиков, прилипших к стёклам, кто-то, видимо, совсем уж малорослый не переставал умолять:

— Господа, позвольте мне взглянуть хоть одним глазом!..

Уже давно горел зелёный светофор, но никто не двигался. Глаза всех были по-прежнему устремлены на ошеломляющую Красоту, которая, закончив переход, направлялась к автобусной остановке. В двух ближайших к остановке седанах открылись дверцы, два водителя одновремённо выскочили из машин, гостеприимным жестом предлагая ей каждый — свою. Напрасно. Никакая женщина после недавнего всенародного обсуждения полицейских инструкций ни за что не сядет в машину с незнакомцами!

Красавица улыбнулась, отрицательно покачала головой, вошла внутрь остановки, забралась ногами на скамейку и оттуда шагнула в пустующий рекламный щит на стене. Там она развернулась лицом к публике и застыла всё с той же улыбкой над загоревшейся строчкой: «Покупайте натуральные украшения фирмы CROWN!»


Старик, Роза и Сын

В одной стране жили Старик с Сыном. Сын уезжал рано утром на работу, приезжал поздно вечером. В той стране речек не было; дожди, как шутили жители, если, пролетая над ними, стаи птиц пописали, вот тебе и все дожди! Словом, вода была привозная и выдавалась по норме.


Дни всегда стояли знойные, а ночи зачастую были прохладными и даже выпадала роса, которая утром быстро исчезала. Но её вполне хватало, чтобы бойко росли разного вида сорняки во дворике у Старика с Сыном, а цветы, что Старик пытался вырастить, быстро выгорали.


Посадил как-то Старик в клумбе перед балконом подаренную ему Розу, стал отдавать ей свою ежедневную норму воды и иногда даже — больше. Cлучалось, что Сыну нечем было помыться после работы.


Роза расцвела и потянулась к Старику. По утрам, проснувшись, она поднимала голову к балкону в ожидании Старика. Тот выходил, спускался с балкона и весь день крутился возле неё, поил, подкармливал, промывал её листья, вырывал вокруг сорняки и рассказывал ей разные истории.


Время шло. Старик одряхлел. Стал еле ходить. И однажды Сын отвёз его в хостель для престарелых. На следующее утро, когда Старик не спустился с балкона, опали с Розы все её лепестки….


Сыну некогда было смотреть за Розой. Воды он стал получать в два раза меньше. По утрам, торопясь на работу, он всё же плескал на неё кружку воды прямо с балкона и исчезал до следующего утра. Как-то взмахнул он кружкой, а розы-то не видать. Заросла она сорняками. Кинулся Сын вниз, стал голыми руками в охапку вырывать сорняки; ободрала Роза его своими шипами, сильно ободрала, до крови. «Я тебя спасаю, — в сердцах закричал он на Розу, — а ты что делаешь!» Не поехал Сын на работу, перевязал руки и отправился к отцу в хостель. «Смотри, — говорит, — что твоя Роза со мной сотворила! А я ещё поливал её с балкона каждое утро!» «Покажи» — потребовал Старик. Разбинтовал Сын руки, Старик глянул: «Ничего особенного, сынок, немножко поцарапала, дала тебе знать, что так за Розой не смотрят: вода твоя доставалась только сорнякам».


Через пару дней уехал Сын в командировку. Не было его целый месяц. Возвращался он глубокой прохладной ночью. «Будет роса», — подумал он. Приехал домой под утро. Хотел умыться с дороги — воды дома нет ни капли. Удивился Сын, вышел на балкон, смотрит: лежит Старик на чистой клумбе бездыханный. Рядом — увядающая, но ещё прекрасная Роза склонилась над его головой; с её лепестков падают слезинки на лицо Старика и растекаются по его губам…