Со школьной снегурочкой у меня связаны самые яркие воспоминания детства. Я всегда была снегурочкой на общешкольных и районных ёлках. Наверное, выбирали потому, что любила читать стихи. Костюм выдавали из школьного реквизита, как для Деда Мороза, так и для Снегурочки. Но вот туфелек для снегурочки в реквизите не было. Учительница сказала, что на ножках у снегурочки должны быть обязательно белые туфельки и никакие другие. У меня были только серые, да ещё с чёрными бантами. Купить мне, конечно, вторые туфли родители не могли. Да и платья снегурочки тоже бы никогда не было, если бы не школьный карнавальный наряд.
Перед выходом в Новогодний зал я всё же с надеждой показала учительнице свои серые туфли с чёрными бантами. Она категорически отвергла. На этом всё её внимание ко мне закончилось. Я решила, что если учительница говорит: «Ножки у снегурочки должны быть только белые…», то пойду я без туфелек вообще, в белых чулочках (почти босиком). Идея мне моя показалась спасительной и даже очень понравилась. Из-за строгости учителя я побоялась ещё раз докучать её вопросом.
На районном, показательном представлении на зов Деда Мороза я вышла босиком. В зале уже было сыро, натоптано сапогами и валенками от снега. Кое-где снег ещё не растаял. Я шагала по этим снежным лужам в белых чулочках. Было холодно. Ломило ступни, когда я наступала на комок не растаявшего снега, но мне так хотелось понравиться гостям, Деду Морозу и, главное, чтобы учительница выбрала меня снегурочкой в следующий раз. Я понимала, что красивых белых туфелек, какие описала учительница, у меня не будет, но я могла пойти на жертву и не показывать виду, как мне холодно. Мне казалось, что я спасала весь класс, целую школу на этом карнавале. Крашенный, сырой от снега пол превратился в скользящую льдину, но я не думала, что могу поскользнуться и упасть, или заболеть от простуды. Я читала с вдохновением и выражением выученные наизусть слова снегурочки и думала: «Главное пусть будет всем весело!»
Но вдруг события на этой моей первой школьной ёлке развились для моей детской души просто трагически… Я так и не поняла, почему за моё самопожертвование учительница так сильно рассердилась. После карнавала она раздавала всем «школьным артистам» подарки. Ко мне она подошла последней. Подавая мне ожидаемый целый год ароматный бумажный кулёк с волнующим запахом от единственного мандарина, сказала громко, чтобы слышали все:
— А вот ты этого не заслужила!
Промчалось лето. Не угонишься. Так ждал любви! И нет её. Прекрасная пора закончилась. Влюбляться больше нет времени, и Николай медленно брёл по простуженной улице. «Буду ждать следующего лета, — думал он. — Всё равно когда-нибудь она встретится, та долгожданная, которая влюбится в меня». Уныло забрёл в кафе. «Ага. На кофе ещё есть», — обрадовался молодой инженер, почти ещё полустудент. Завтра в первый день на работу после университета.
В кафе забегали хорошенькие девушки и, выпив кофе, шумно убегали по каким-то, наверно, неважным делам. В этом кафе Коля пил кофе все шесть лет, пока учился в университете. «Сколько было умненьких девчонок на факультете, но все какие-то назойливые», — думал он. Теперь он уже новоиспечённый инженер — Николай Васильевич. Настоящая любовь должна уж точно встретиться.
К столу подошла русоволосая юная буфетчица и поставила на стол блюдце с бутербродом колбасы.
— Нет, нет. Я не заказывал. Мне только чай, — заволновался Николай.
— Я знаю. Но это вам, — сказала, смущаясь, миленькая буфетчица. — Я так испугалась, — заикаясь произнесла она.
— Чего? — недоумевал Николай. — Я ничего не забыл, не потерял и не прошу.
— Я испугалась, что вы закончили университет.
— А что вы мечтали, чтобы я завалил госкзамены?
— Да нет. Я уже три года жду, что вы, покупая кофе, хотя бы взгляните на меня. А вы всё читали книжку, даже когда ели бутерброд. А потом вас не было целых два месяца. Мне сказали, что ваш курс выпустился и уехал по распределению.
— Ну и что? Что из этого?
У девушки стали намокать глаза.
— Да нет, ничего. Я просто испугалась, что больше вас не увижу. Мне ещё учиться целый год, а вы уехали. Я — студентка педагогического. Я подрабатываю в этом кафе. Я часы работы старалась брать здесь по вашему расписанию, чтобы вас увидеть…
Глаза девушки от волнения совсем намокли и она начала по-детски всхлипывать. Николай ничего не понимал. Девушка совсем расплакалась.
— Не теряйтесь больше, пожалуйста, — умоляюще произнесла она, робко взглянув на Николая.
— Я для вас буду варить самый лучший кофе.
— Это в каком смысле? — насторожился Николай. — Я сам могу.
Николай Васильевич допил кофе. Вышел на улицу. Пошёл дождь.
— Эх! Скукота! — сказал он себе. — Вот встретить бы любовь! Я бы её на руках носил. Лишь бы любила по-настоящему.
А то вот опять кончилось лето.
Закат! Ах, какой сегодня закат над океаном! Щемит сердце от красоты. Розовое солнце сливается с серебристой водяной гладью. Лилово-розовые полосы располосовали небо и тонут в глубине играющего горизонта. Юноша и девушка стоят на берегу, разместившись на маленьком камушке, и целуются. Волны набегают и, смущённо отворачиваясь, украдкой отползают назад.
Дух перехватило от поцелуя. Дыхание остановилось. Влюблённые замерли. Что-то отделилось от этого слившегося в девственном поцелуе силуэта и стало медленно уплывать, поднимаясь ввысь. Наблюдавшие люди закат, вдруг, ахнули, заметив два ярких огненных шарика.
— Смотрите, смотрите. Это Ангелы!
— Ангелы, Ангелы, — кто-то подхватил из толпы.
— Души. Это летят две души. Я уверен в этом! — взволнованно утверждал пожилой человек.
Ангелочки поравнялись с красным солнцем заката и, взявшись за руки, растворились в замирающей тишине.
Обнявшиеся девушка с юношей не шевелились, словно умерли от поцелуя.
— Смотрите, смотрите. Души возвращаются, — показывали люди.
— Ангелочки! Мама я вижу двух Ангелочков! — закричал ребёнок.
Влюблённая пара вздрогнула, покачнулась на камушке и, услышав взаимное дыхание, очнулась, как ото сна. Никто не заметил, куда исчезли Ангелы. Только влюблённые поняли, что на миг умирали от любви и души их поднимались к небу, чтобы полюбоваться восхитительной красотой и коснуться таинственного заката. Глаза их открылись и сердца застучали:
— ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ!..