Когда заката жесть гремит и бронза
Пролита вдоль по улице стальной,
Свое толкая тело пред собой,
Слепой, ступлю в садов запретных отзвон.
И полицейский с саблей деревянной,
В усах над плащаницей золотой
Отпустит со вселенской прямотой
Грехи моей душе непокаянной,
Сиянный, даст мне руку чрез порог —
На родине, заплаканной дождями,
В стране моей с заплатанными днями
Незваный и незнаемый пророк.
О, это безопасное мещанство!
О, беззаботных сумерек страда!
Стадам мирским сей ангел навсегда
Ниспосылает тишь и постоянство.
Им ясно, что пора к пирам и явствам,
Беда разрухи их не тронет дом,
И вызреть век им дан для их медов,
И в этом есть их скудость и богатство.
А он, оправив китель и темляк,
Уж двинется Бог весть в какие выси,
Огни где сине-красные взвилися,
И поздний луч блестнет в его власах.
Когда совсем исчезнет он вдали,
Иконописной тронут позолотой,
Спрошу себя: зачем политы потом
Болота и бугры родной земли?