Кто вас любил, восторженней, чем я?
Храни вас Бог, храни вас Бог, храни вас Боже.
Стоят сады, стоят сады, стоят в ночах.
И вы в садах, и вы в садах стоите тоже.
Хотел бы я, хотел бы я свою печаль
вам так внушить, вам так внушить, не потревожив
ваш вид травы ночной, ваш вид ее ручья,
чтоб та печаль, чтоб та трава нам стала ложем.
Проникнуть в ночь, проникнуть в сад, проникнуть в вас,
поднять глаза, поднять глаза, чтоб с небесами
сравнить и ночь в саду, и сад в ночи, и сад,
что полон вашими ночными голосами.
Иду на них. Лицо полно глазами...
Чтоб вы стояли в них, сады стоят.
Существует несколько авторских записей стихотворений по краю листа. При такой записи разбивка на строки традиционного сонета пропадает, сменяясь необычной ломаной графикой. Это любовное стихотворение, адресованное возлюбленной, в поисках которой лирический герой следует по извилистым тропам сада, в то время как строки стихотворения поворачиваются вдоль границы листа, от периферии к центру. Рассказчик никогда не достигнет предмета свой любви. Образ идеального сада - всегда отсылает к утраченному Эдемскому саду, неназванным и неопределенно гендерным возлюбленным может быть как человек, так и иная нежная сущность.
Стихотворение представляет собой раму иконы, но сама икона исчезла. Это конечный путь без достижения бесконечно удаленного центра.