надвигается
недвижимость
2019
Комментарий составителя Антологии И-стиха.
На первый взгляд – чисто визуально – заголовок из 3-х слов к тексту из 2-х слов – это некий структурный оксюморон. Само название этой удивительной миниатюры – графически – большими буквами – метафорически – и лингвистически – три слова против двух – нависает над остальным текстом, и это произошло естественно, ибо других стандартных вариантов графики нет. Если весь текст с названием – все 5 слов – дать строчными буквами (либо напротив, все – прописными), то весь текст сольётся практически в единое высказывание, что противоречило бы и классическому акцентированию названия, и принципу контраста двух стилей, которые представлены здесь в совокупности – интегрально – слитно – в цельном тексте по формуле «название/двустишие».
Название без изысков непосредственно выражает мысль в виде речевого клише, разве что необычен сам объект посвящения – свой район, и здесь тоже – и интегральность в относительно необычном сочетании, и нарратив в духе мини-детектива (нетипичное развитие мысли): памяти… читатель ждёт уж… не рифмы, но печальной интонации по поводу… ухода из жизни человека, например… друга… Да, это и человек, и друг, и больше чем друг: «МОЙ район», в котором (с которым), возможно, лирический герой прожил долгие годы... По сути – приём олицетворения…
И очевидно, что главный приём всей миниатюры в целом – остроумный каламбур, игра на смыслах и ассоциациях всего двух слов, причём – слов с одним корнем (двиг/движ).
Здесь будет уместным привести известную мысль Ф.Г.Лорки, который – тоже остроумно – определил поэзию как сочетание всего лишь двух слов: «Что такое поэзия? А вот что: союз двух слов, о которых никто не подозревал, что они могут соединиться…» Дмитрий Гвоздецкий первым заподозрил, что эти два слова могут и… соединил их.
Если есть слово «как таковое», то должны быть и два слова, как таковые. А их соединение близко к феномену открытия как такового… Да и соединение слов «Дмитрий [//] Гвоздецкий», будучи в нашем сознании и в контексте с человеком и поэтом Дмитрием Гвоздецким, представляет собой и открытие как таковое, и вполне себе двустишие с (почти?) диссонансной рифмой, не так ли?..
Итак, два слова собственно и составляют двустишие Дмитрия Гвоздецкого – два стиха, которые, находясь, как и положено стихам – vs – друг против друга, так и напрашиваются на сравнение друг с другом – по разным критериям и на различных уровнях…
Естественным делом было бы уделить первое внимание уровню стиховедческому. Здесь слышим и контраст, и интегральные качели: первое слово – из 5 слогов с ударением на 3 слоге, второе слово – из 4 слогов с ударением на 2 слоге. И контраст, и единство. Единству этого рода способствует именно незначительное колебание по слогам и ударениям.
Поскольку практически любое стихотворение (а тем более это) представляет собой интеграцию речевого и визуального начал (ср. термин звукобуква / графонема), то следует уделить такое же пристальное внимание графической составляющей этого двустишия. Ведь если на рисовом зёрнышке минималистическими средствами художник изобразил миниатюру, то зритель берёт микроскоп или большую лупу (в музеях и на выставках они как приложение) и внимательно рассматривает такую миниатюру, оценивая все нюансы и подробности… Таким же образом поступаю и я – и как зритель этого текста, и как исследователь.
Сравнение графики двух слов миниатюры только подтверждает свойство тех самых интегральных качелей, которые обнаружены при исследовании количества слогов и мест ударений: в 1-м слове 11 букв, во 2-м – 12. Арифметическая разница в 1 букву визуально чуть акцентируется, достигая на вид 2 букв – за счёт традиционно большой ширины буквы Ж. Конечно, в моноширинных шрифтах, когда буквы строк имеют одинаковую ширину и располагаются точно одна под другой, эта миниатюра будет выглядеть несколько по-другому. Но и без моноширинного шрифта видно совпадение первой буквы (Н), а также с третьей по пятую букву (ДВИ). Далее графико-составные пути слов расходятся, согласно тому же закону И-качелей, сочетающемуся с известными философскими тезисами по принципу «единства противоположностей», уточним, некоторых небольших противоположных тенденций, которые лишь оттеняют это единство, эту интегральность.
С точки зрения формального стиховедения, два стиха (две строки) можно трактовать тоже интегрально, объединяя несколько трактовок размеров. Наверное, самая корректная трактовка такова.
Первый стих – пятисложник (или «кольцовский пятисложник»), «один из старейших неклассических размеров русской поэзии» (по характеристике М.Л.Гаспарова); при этом оцените оксюморон «старейших неклассических», который рифмуется, например, с такими темами, как «доисторический авангард» или «классический авангард».
Где ж теперь твоя
Мочь зелёная?
Почернел ты весь,
ЗАТУМА'НИЛСЯ... UU–UU
(Алексей Кольцов, «Лес»).
Ср.
НАДВИГА'ЕТСЯ… UU–UU
(Дмитрий Гвоздецкий).
Далее отклонюсь немного в сторону, но в очень важную… Если бы 2-й стих начинался ударением (допустим, формально: «надвигается // ночь(…)», [надвигАецанОчь…], по схеме UU–UU– ), то одно только это, скорее всего, исключило бы этот опус из разряда И-стиха. Потому что двустишие – на слух – приобрело бы свойство и чистого анапеста и… одностишия. Иначе говоря, текст стал бы явно силлаботоническим – за счёт исчезновения речевой метро-ритмической цезуры, многое определяющей в этом двустишии. А силлаботоника не входит в понятие И-стиха. Как и любого рода одностишия тоже.
Вот насколько подобные нюансы могут влиять на определение И-стиха, на его констатацию! В контексте исследования миниатюры Гвоздецкого такие вопросы обостряются, поскольку само поле исследования минимально. Любой нюанс, незаметный при большом объёме текста, в данном случае влияет и на форму, и на стиль, и на общую просодию текста.
Более того, обращу ваше внимание на ещё более тонкий нюанс, тесным образом связанный с элементарной образованностью как поэтов, так и читателей в области стиховедения, хотя бы на уровне программы средней школы. Не знаю, как сейчас, но наша учительница литературы Любовь Николаевна Бобровская (школа №4 Курска, середина 1970-х) рассказывала нам не только о пяти классических размерах стиха, но и о понятии пиррихия – вспомогательной(!) стопы, состоящей из безударных(!) слогов. Именно такая стопа образовывается, если двустишие Гвоздецкого в его нынешнем (не преобразованном) виде объединить в одностишие: «надвигается недвижимость». В таком виде стих трактуется как хорей, который начинается именно с пиррихия – «надви…», что типично для размеров анапестового наклонения, к которым принадлежит не только собственно анапест, но и пятисложник, о нём была речь выше. Иначе говоря, первые 2 слога могут рассматриваться только факультативно, именно вспомогательно(!), ибо они безударны(!). Я сомневаюсь, что именно пятисложник хорошо изучается в современных общеобразовательных школах, поэтому и привёл хореическую трактовку как более очевидную для обычного среднестатистического читателя. Кстати, ради понимания И-стиха читателем, по минус-принципу «это не…», добавим, что не только одностишия не входят в понятие И-стиха, но и все так называемые «твёрдые формы» – от самых минимальных (танкетка, хайку) до таких внушительных, таких, как венок сонетов…
Следующая трактовка условного(!) одностишия «надвигается недвижимость» связана с простой пролонгацией пятисложника до условного «девятисложника» по типу 2-й строки следующей цитаты из былины «Илья Муромец и Калин-царь»: «А у славного у князя у Владимира // Была дочь да одинакая». Ср. совпадение иктов: надвигАется недвИжимость / была дОчь да одинАкая.
Если отвлечься в целом от силлаботоники, то одностишие «надвигается недвижимость» можно трактовать и как тонический 2-иктовый стих (акцентный 2-ударный стих) и т.п. А тоника, как и силлаботоника, тоже не входит в понятие И-стиха. Добавлю, что разделение тонического и интегрального стиха – это весьма сложная и тонкая область нового стиховедения.
Все подобные вспомогательные трактовки одностишия «надвигается недвижимость» являются факультативными не только потому, что по факту перед нами 2-стишие, а не 1-стишие, но и потому, что в живой поэтической речи между двумя словами (надвигается V недвижимость) образовывается цезура, подкреплённая остроумным каламбуром, неожиданно возникающим на 2-м слове – на 2-м стихе двустишия. Одинаково корректно было бы сказать и наоборот: каламбур при произнесении 2-го слова подкрепляется цезурой – паузой перед этим словом. Если бы не было 2-х безударных слогов перед 2-м стихом («…ется V недвИ…»), то цезура композиционно не была бы такой яркой, не настолько бы оттеняла эффект второго – завершающего – стиха. Ведь на читателя и слушателя стихи в целом воздействуют изначально мыслью своей, образами своими, а уже затем техникой, «складностью», как говорят в народе… Ср. жанр «нескладуха», где нет рифмы… Интегральный стих как таковой вряд ли можно заподозрить в такого рода «складности». И-стих живёт в свободном развитии поэтической речи, без оглядки на строгие размеры, и в этом его философия, особенность, сила… А если эта свободная поэтика рождает в числе прочих такие минимальные формы, как двустишие Гвоздецкого, то это говорит только о всепроникновенности И-стиха как комплекса методов и техник работы с поэтическим словом.
С точки зрения формального стиховедения, второй стих двустишия Дмитрия Гвоздецкого – пеон II, размер ямбического наклонения. И этим он контрастирует с пятисложником как размером анапестового наклонения. На таком контрасте редких размеров держится вся оригинальная (и интегральная) метро-ритмическая композиция двустишия.
Опять же, с точки зрения стиховедения, тем более, современной его части, двустишие в целом определяется как минимальный гетероморфный стих, т.е. объединение двух строк различных размеров: здесь 1-я строка – пятисложник, 2-я строка – пеон (напомним, гетероморфный стих – определение Ю.Б.Орлицкого). Однако это не должно являться принципиальной теоретической проблемой, ведь многие художественные тексты могут быть одновременно и вполне корректно отнесены к двум (и более) типам, видам, формам, жанрам… И в этом можно заметить оттенок мета-интегральности, мета-таксономии (метаксономии?): в трактовке И-стиха могут проявляться и синтезироваться несколько теоретических концепций, по принципу «два в одном», «три в одном» и т.д.
Дополнительно и очень формально, с узкой точки зрения двустопных размеров, с учётом фактора пиррихия: первый стих – 3-стопный хорей, второй стих – 2-стопный ямб. И здесь подтверждение И-качелей…
После выступления Дмитрия Гвоздецкого со своими стихами в литературном клубе «Личный взгляд» (куратор Людмила Вязмитинова) на сайте клуба в рубрике «Дмитрий Гвоздецкий – Отзывы» я нашёл критический отзыв от Екатерины Богдановой (Москва), фрагмент которого привожу здесь: «В текстах Дмитрия Гвоздецкого хорошо видно, что в случае силлаботоники постоянно происходит компромисс со смыслом и словоупотреблением во имя сохранения метрики и ритма. В данном случае форму силлаботоники можно рассматривать как сырую и тренировочную – перед тем, как достичь более точной передачи готовой к изложению поэтической мысли в форме свободного стиха. Верлибрам же Дмитрия Гвоздецкого можно пожелать только более тонкого остроумия – чтобы они не опускались до откровенной развлекательности. В качестве примера можно привести такие строки: «Когда умру, – наконец, научусь жить.», «не хватает здоровья / ходить по врачам», «ожидая тридцать первого серебреника / старательно убивал себя, пропивая первые тридцать». В качестве удачных можно привести такие строки: «подышал над картошкой – не помогло / пойду подышу на ладан», «Надвигается недвижимость». То есть критик мало того, что даёт этот текст как одностишие (возможно, одна из редакций самого автора?), но и определяет текст «надвигается недвижимость» как «верлибр / свободный стих» (оба эти варианта названия формы есть в цитате). Однако свободный стих принципиально исключает как рифму, так и регулярность размера, а это – как видно при подробном анализе выше – имеется в наличии в рассматриваемой миниатюре… Ну хорошо, пусть это дискуссионно, даже несмотря на несколько вариантов размеров, предложенных выше… Но в таком случае дискуссия сама по себе есть объективное свидетельство колебаний (Интегральных качелей!) между свободным стихом и строго организованным стихом – мнений о тексте / самого текста как такового. В итоге, образ И-качелей служит дополнением и к анализу собственно формы И-стиха, и к пониманию концепции И-стиха как философско-поэтической.
Переопубликуем двустишие Гвоздецкого в следующей редактуре.
Дмитрий
Гвоздецкий
ПАМЯТИ МОЕГО РАЙОНА
надвигается недвижимость
Такая подача текста, такая (пере)публикация – отнюдь не эксперимент, поскольку встречается сплошь и рядом. Экспериментом является представление и анализ этого «нового» текста как единого. Имя и фамилия автора, будучи записанными в 2-х строках и традиционно поставленными над текстом, здесь дают ощущение 5-стишия с серединным стихом-названием, точнее, уже квази-названием. Это напоминает название фильма, когда оно демонстрируется на экране гораздо позже, чем обычно. Такое режиссёрское решение, как правило, оправдано важностью сцены или нескольких сцен, идущих в самом начале, до титров названия. Эту часть фильма можно назвать прологом или прелюдией.
Титры названия сами по себе видятся наподобие точки, или слэша, или пустого абзаца, как здесь – между именем и фамилией автора и собственно текстом произведения. Ведь мы поняли, что название, даже если оно набрано здесь большими буквами, является лишь пояснением, простым выражением мысли, без лингвопоэтической и/или звукописной составляющих… В любом случае, в виде 5-стишия этот текст может быть исследован с позиции включения имени и фамилии автора в различные сравнения, в частности, в сравнения вновь выявленных стихов попарно.
Ср. выше эксперимент с 2-стишием «Дмитрий // Гвоздецкий», в котором, как и собственно в двустишии «надвигается // недвижимость», тоже не вполне полновесная диссонансная рифма. Ср. также «ДмИТрий / наДвИгаеТся». Менее очевидно, но тоже достаточно любопытно: «гвОЗДецкий / недвижимОСТь», т.е. ОЗД / ОСТ. Или – более комплексно: «гВОЗДЕ[ТС]кИй / нЕДВИжИмОСТь», с достаточно большим совпадением звуковых сегментов (известно, что фамилии на «…Цкий» имеют варианты на «…ТСкий»). Подобный метод звукобуквенного сравнения в лингвопоэтике часто называется анаграммой, в отличие от анаграммы в строгом стиле буквологической (комбинаторной) поэзии, где анаграмма понимается как полное совпадение количества и состава букв двух сравниваемых текстовых сегментов (например, попарные анаграммы у Дмитрия Авалиани: «Аз есмь строка, живу я, мерой остр. // За семь морей ростка я вижу рост. // Я в мире – сирота. // Я в Риме – Ариост», 1990-е). На мой взгляд, корректнее было бы называть пары типа «Гвозде[тс]кий / недвижимость» анаграмматизмами или даже анаграмматическими рифмами (в теории рифмы выделяются анаграмматические рифмы, но они ближе по точности именно к анаграмме с точки зрения буквологики: «на пне / пен Пан», Велимир Хлебников).
В плане эксперимента по объединению имени автора и его же опуса, для сравнения, рассмотрим начало другого стихотворения, вошедшего в Антологию Интегрального стиха. В отличие от опыта рассмотрения Дмитрия Гвоздецкого как двустишия, сочетание «Надя Делаланд» (памятуя также, что это псевдоним) лучше было бы определить как одностишие, иначе говоря – как первый стих в комплексе с началом её стихотворения «Туман спадает…».
НАДЯ ДЕЛАЛАНД
Туман спадает… я его надеваю, а он спадает…
Не мешайте мне спать…
Что же дальше?
(…)
Любопытно сразу же отметить оксюморонную пару на стыке разных стихотворений, эстетик, стилей, смыслов… «НАДвигается /// НАДя», с совпадением не только инициалей, но и финалей слов («…я»), да простит меня Надя Делаланд за такое чисто структурное сравнение. Сам текст как таковой «Надя Делаланд» – и формально, и структурно, и фонически, и метафизически – вплетается дополнительной строкой в ткань стихотворения, дополняя и расширяя его лингвопоэтические и фоносемантические «границы»… НАДя / НАДеваю, ДелалАНД / тумАН, нАДя / спАДает… И это только в сочетании с ближайшей к имени первой строкой!.. Окружают звукобукву Д только А и Е, как и в псевдониме (нАД’АДЕлаланд): спАДАет, нАДЕваю, спАДАет, чтожЕДАльше, ДЕтстве. Лишь звукобуква Л (та, что в псевдониме) несколько задерживается по ходу стихотворения и проявляется в тексте лишь в конце 1-й строфы… Графически, в плане визуальности, литера Л является частью Д, и на клавиатуре они рядом, а именно клавиатурой теперь гораздо больше пользуются литераторы, сочиняя свои тексты сразу у компьютера… То есть так или иначе, некая литерософическая составляющая в этой паре присутствует, тем более, в эпоху тотальной визуальности коммуникации. И как раз литера Д в стихотворении Нади Делаланд, практически отыграв свою «партию» в первой строке (3 раза), граничащей со строкой-псевдонимом (тоже 3 раза), далее как бы «вытесняется» в тексте литерой Л…
Рифмы-анаграмматизмы, рифмы-ассонансы с добавлением разноударности («спадает / спать») и подобные им И-рифмы лежат – извините за образ – в широком неисследованном типологическом поле между рифмой и нерифмой… Собственно двустишие «надвигается // недвижимость» очевидно находится в этом поле: наДВИга’ется / неДВИ’жимость. Наблюдаем совпадение звуков предударной части одного слова с ударной частью другого слова. Такая особенность – одно из свойств И-рифм, которые актуализируются в И-стихе и продуцируются самой формой И-стиха, самим мышлением поэта в И-стиле. И-рифма в целом находится на тех же самых интегральных качелях между сильной рифмой и полным отсутствием рифмы. Более объективные детальные (статистические) исследования в этом направлении ещё предстоят…
В инициали слова заключена сильная энергия текста, ср., например, буквологическую форму «тавтограмма», где все слова текста начинаются на одну и ту же букву (на 2-ю или 3-ю букву – гораздо реже, так как воздействие такой формы на читателя явно слабее). Инициали двустишия Дмитрия Гвоздецкого совпадают: звукобуква Н является своеобразной анафорической мини-рифмой.
В связи со словом «энергия» возникает мысль о факультативном синониме для интегрального стиха – «синергетический стих» (синергический? синергичный?), от слова синергия, в свою очередь сочетающимся с принципами философии холизма, которая говорит о том, что целое представляет собой нечто большее, чем простая сумма частей, из которого это целое состоит. Целое (стихотворение) – это некий «организм», в состав которого должны «органично» встраиваться все системы, его составляющие, и не только просто встраиваться, но и работать на общее целое, на общую цель… Впрочем, всякое упоминание «энергий» в связи с термином «Интегральных стих» может увести в сторону от формы стиха и переакцентировать смыслы, которые могут быть связаны с т.н. «интегральной духовностью» и даже «интегральной йогой» (почему бы… и нет: инет даёт соответственно 6 тысяч и 46 тысяч ссылок по этим двум словосочетаниям, поисковик Google).
Но вернёмся от философской к лингвистической составляющей И-стиха. В морфобуквологическом анализе двустишия Гвоздецкого видим, что звукобуква Н составляет ровно половину от двух префиксов «на» и «не» (НАдвигается / НЕдвижимость). Структурно это тоже объединяет два слова в некоей морфологической полурифме, что, возможно, составляет часть И-рифмы. Здесь же уместно повторить очевидный факт совпадения корней «двиг/движ» (тавтологическая корневая рифма). Именно это совпадение существенно или даже решающе влияет на семантику общего каламбура. Ср. также выше с парой «НАдеваю / НЕ мешайте» в стихотворении Нади Делаланд. Да и само сочетание «Надя / Делаланд» – это И-рифма, которая реализуется в над-тексте как таковом – при стихотворении «Туман спадает…»
Естественно, что, в связи с минимализмом текста Дмитрия Гвоздецкого, в семантическом плане многое осталось ЗА текстом, за кадром (если вспомнить метафору поэта как художника или фотографа, режиссёра или оператора, которые выстраивают кадр, ограничивая рамки пространства, даже скорее – скульптора, «отсекающего всё лишнее», по Микеланджело). Недоговорённость и открытость сюжета (за рамки 2 слов) – не что иное, как дополнительная интегральность: данный для чтения текст суммируется читателем с воображаемым текстом (например, продуцируется тема смерти человека: надвигается… недвижИмость…). Подобные минимальнейшие формы уже по факту своего существования и концепта продуцируют (не всегда, но часто) этот второй – воображаемый – компонент, способствуют возрастанию его доли в целом – интегральном – комплексе полей «собственно текст / ассоциации и коннотации по поводу текста».
Словосочетание integrated poetics (‘общая поэтика, с добавлением различных компонентов исследования’), отразилось в российской филологии как интегральная поэтика, которая подразумевает комплексные исследовательские подходы к художественному тексту, на стыке лингвистики и литературоведения. Это находится в традиции такой ветви филологии, как лингвопоэтика. Добавим и другие составляющие – различные экстралингвистические и экстралитературоведческие компоненты анализа, искусствоведение и культурологию, философию и риторику, наконец, буквологику (последнюю – как исследование графики и в целом визуальности, если таковые значимы в композиции сочинения).
Итак, с точки зрения рифмы, двустишие Дмитрия Гвоздецкого представляет собой интегральную рифму (И-рифму), то есть – в контексте других И-стихотворний Антологии – рифму в «диапазоне» между сильной рифмой и полным отсутствием рифмы, рифму, напоминающую диссонансную и разноударную, с элементами рифмы анафорической:
НаДВИга'еТСя
НеДВИ'жимоСТь
Проведём новый эксперимент с двустишием «надвигается // недвижимость» и ограничим семантическое поле, исключив из него ‘недвижимость’ в значении ‘имущество’. Этому способствует тот факт, что ударение в оригинале на 2-й строке не проставлено. Ср. более упрощённую версию в духе воображаемого 2-го компонента: «надвигается // 'неподвИжность'», с тем же корнем, полным совпадением количества слогов и совпадением ударения, если читать как «недвижИмость». Да, это не главное, факультативное ударение (и факультативное, экспериментальное прочтение двустишия). Теперь позиционно ударения совпадают: оба находятся на 3-м слоге. При этом стихотворный размер двустишия превращается в регулярный пятисложник (с отсутствием одного слога в конце текста) и… возможно, выходит из сферы интегрального стиха(?). Однако есть и противоположный аргумент: интегральность изначального общего вида двустишия – напротив – при акценте на таком анализе – усиливается тем, что регулярность (при менее очевидном ударении «недвижИмость») не доминирует над нерегулярностью размера (что более характерно именно для И-стиха).
Ср. близкий к «кольцовскому пятисложнику» (уже рассмотренному выше) текст знаменитой «Третьей песни Леля» из оперы Н.Римского-Корсакова «Снегурочка» по одноимённой сказке Н.Островского, с начальной строкой: «Туча со' громом сговаривалась…»; особенно точно со 2-й строкой миниатюры Гвоздецкого совпадает первое слово 3-го куплета: «Повстречался девкам чуж-чуженин…» (у Островского в дактиле – «Встретился девушкам чуж-чуженин…», здесь неопытный в поэзии драматург явно недоработал, и либбретисту пришлось перерабатывать).
Ср.
недвижи'мость UU–U
повстреча'лся UU–U
Аналогично прослеживается и полное соответствие пятисложнику (как собственно пяти слогам) в следующей вполне естественной паре рядом расположенных стихов:
надвига'ется UU–UU
туча со' громом UU–UU
Возможно, автору стоит попробовать – опять же, в качестве эксперимента, – читать своё двустишие дважды (не повторяя название, конечно), чтобы сохранить оба смысла и/или усилить второй смысл, так и читать, с разными ударениями: «надвигается // недвИжимость… /// надвигается // недвижИмость». Причём, 2-е чтение попробовать произнести с интонацией постскриптума, как некое примечание, пояснение, даже эхо… Это усилило бы ассоциативные смыслы слова «недвижимость», более уравновесило бы их с «основным» смыслом, подчеркнуло бы те же интегральные качели…
В целом, семантическое поле двустишия Гвоздецкого содержит несколько нюансов интеграции: здесь и философский оттенок неизбежности старости (меньшая подвижность, наконец, недвижимость), и смерти… и возможной болезни (от негативных реалий современного города), которая, опять же, может привести к смерти…
По всем вышеозначенным причинам текст этот следует читать членораздельно, с паузами, чтобы слушатель – особенно если он впервые слышит этот текст – проникся всем спектром, всей интегральностью смыслов и ассоциаций, плотно упакованных всего лишь в двух слова-стихах. Здесь также актуализируется интеграция визуального и звуко-речевого, чтецкого… Актуально именно авторское чтение – сам акт авторского чтения! Действительно, лирическая составляющая этой миниатюры («МОЙ район») столь же сильна, как и саркастическая, сатирическая… Таким образом, пара «визуальность / звучарность» интегрируется с парой «тонкая лирика / горькая сатира», и это уже некая жанровая мета-интеграция, или интеграция второго порядка…
Особо важна пауза между двумя стихами, тем более, что это пауза – перед последним словом стихотворения… Вспомните, как многие поэты и чтецы делают такую паузу именно тогда, когда действительно последнее слово стихотворения не просто особо значимо, но и по смыслу (смыслам) неожиданно. Недвижимость оксюморонно подобна стихии, буре, однозначно «надвигающейся» на лирического героя (на самого автора, на нас с вами как читателей). Но – пока не появилось в речи само слово «недвижимость» – с его интеграцией смыслов (имущество / неподвижность) – сознание заинтриговано… Вот эту паузу между двумя стихами тоже не помешало бы чуть акцентировать… Такой акцент на цезуре подчеркнул бы однозначность трактовки этой миниатюры на слух как стихотворения, как 2-стишия, а не просто афоризма…
Конечно, в этом плане важен и контекст, важны тексты, читаемые до и после данного текста. Если это будут эстрадные шуточные миниатюры и обычные афоризмы, то и само двустишие Дмитрия Гвоздецкого будет восприниматься иначе… Исследование экстратекстуальности в контексте миниатюризации И-стиха – отдельный вектор в ряду многих векторов исследовательских задач, сопровождающих комплексно – интегрально – проблемы современной русской поэзии.
25-29.05.2020,
Москва