Я вернусь изболевшим словом
В этот город недвижный, в пепле, —
Чью горчичную суть укора
Я принять в этот мир успею…
Снова звёзды падут на холмы,
Бескорыстным сгорая счастьем.
И века на сожжённых склонах
Отзовутся во мгле причастьем.
Этот город изъят из смысла
Всех деяний — людских и божьих.
Здесь бессменность и лун, и чисел
Безрассветную жизнь итожит…
Град не отдал корней дремучих.
И, как стебель, отъятый роком,
Я несу всех миров живучесть
К предназначенным тем истокам.
Я вольюсь, как приток заблудший,
В омывавшее раны время.
В нём итог, — и не самый лучший, —
Что распятой любви не внемлет.
В нём рука сохранила зёрна
В хаос брошенной светлой веры.
Там с рассветным покоем гордым
Пробудится душа мистерий.
И Давида сынов премудрость
Непоруганным станет храмом.
И Арагва земную лунность
Напоит, выстилая травы…
Там сердца в безымянном доме
Не созвучны утратам клятым.
В них судьба на живом изломе
Равноценна любви неспетой…
Я вернусь… Не поэтом, ждущим
Сопричастья своей печали.
И не сыном, во храм идущим,
Отмолить свой приход опальный.
Я вернусь неделимой частью
Этих гор и рассветов стылых.
Очагом, без тепла и счастья, …
Окажусь на земле пустынной.
И приму, простирая душу
В неизбывной людской надежде,
Твой упрёк. Лишь бы знать и думать:
Я и город — одно. Как прежде.