Смотри, как женщины наливаются соком, будто краской стыда, яблочным, непременно с кислинкой, как наливаются и хрустят. В летописях от января я узнала, что в день, когда песок сновидений размоет водой, можно увидеть страницы. Белые лики слепого. И что у кромки морей народится прерывность, граничащая с безумством, и будет плавать она словно девушка в солнечном свете или как маятник в комнате полупустой, где половицы поскрипывают, а стебли растений синеют и отражают причудливые картины жизни после дождя или после лунной и хладной, как пятка после купания, ночи. Ручей человеческих заблуждений. Возраст дерева близок к концу перелетов. На коре миллион триста восемьдесят следов отпечатков истории бессознательных побуждений.
Я слышу, как голос жестокости раскололся на деревянные щепки. Занозой впивается в мозжечок. В талой воде скрыта сущность и сердцевина талого льда. Отражения сумерок и картин заблуждений. Искусство деления жизни на прочные и непорочные связи. Тропики дальних созвездий. Дом изнутри похож на чрево ослицы. Деревья под тяжестью света. Скользкое тело едва не коснулось ладоней. Звуки от бессознательных кровопусканий. Ржавые листья вращений медленно уплывают на запад. Листья совсем облетели. Просятся в небо. Зовут, зовут непрерывно.
а) Его тянуло к столпотворению б) Он любил башню в) слоновой г) собачьей д) берцовой — свет в темноте — кости е) и потешался и разрастался ё) потешный полк ж) рушилась пирамида з) элементарная пыль и) элементарная степень к) убранство стихотворе л) злобное огрызе м) бестолковщина мертвых чита н) полая девушка пожимала плеча о) полая девушка в подсозна п) эпидерма м) фаллический культ р) плод древа-грана с) полая девушка не доверяла сантехнику драмы запада или восто т) человеческого водосто у) полая де ф) жила по себе х) и проносила ц) прерывность ч) поверхностного ш) смысла щ) сводки ъ) приручалась ы) к погоде ь) только э) радуга ю) лиц я) движений.
Все было не в порядке с самого раннего утра. Грамм выключался из жизни. Как лампочка гас. Точнее, как газ на незажженной камфорке, был взрывоопасен. И дед его старый Грамм, любивший закладывать под воротник бумажные промокашки и пару-тройку стаканов горькой настойки, в те дни говорил в синеватый простор его глаз, «что в нашем искусстве дерево — это не вещь, а материя, в которой засушено солнце». Дед все молол в пустынное ухо о спирте и запахе смол и опрокидывал двухсотграммовый стакан. Рука многогранно чертила в разреженном воздухе диаграмму. Дерево. Крона его умещает сорок два поколения птиц и около сотни птичьих отметин. Первое, что увидел третий последний Грамм, — экскремент, летящий на щеки. Грамм пронырливо и легковерно нырнул в близстоячую воду. Грамм откуда-то знал: нужно скрыть этот знак от всех посторонних.
После резкого омовения он стал невидим. Только к ночи едва различимо светились и слабо пахли листвой на лице его отпечатки.
«Кто же меня здесь полюбит?» — вспомнила полая девушка. Образ дерева вспыхнул. Над тусклым городом ночь. Полая девушка не тратила совершенство. Она утратила сон. Булыжники в дождь на Андреевском спуске. Полая девушка играла вещами. И заполняла ими, как тусклой водой, пути и дороги. И открывала плотины. Весенний паводок. Всплывшие из щелей бусины, черепки, тонкие кости, глиняные изразцы с доподлинным изображеньем богов в изумрудных одеждах. Под слоем воды все медлительно расплывалось. Как чашка слегка расплывается в воображении. Не утоляя горячим напитком горячую жажду. И замещается поджелудочным страхом набитый сундук. Без нумерации. По номерам, по каталогом расставленные вещицы: щетки-расчески с клоками волос без пигмента, стакан с мутным пивом, похожим на утреннее испусканье. И наконец приснился девушке сон: будто была она девушкой и была она птицей; будто сидела с мраморной грудью она на свободе, а все вокруг было в клетке. Девушка-птица не поняла, может она была в клетке, а рядом была свобода. Еще ей приснилось, что прутья стали одеждой, а грудь светились, как чешуя глубоководных рептилий. И что летела она над городом Ил и испускала гроздьями экскременты. И что сияли они на солнце, словно шары. И те, кто по городу многочисленно и бесцеремонно шатался, поражены были этим сиянием и — столбенели.
Ангел ужасен, когда он коснется коры древесного слуха. Как под водой долго лежащее дерево, все вокруг почернеет. Вижу оскал чуть бескровных и подведенных помадой губ. Где улыбка?
Его разбудила полая девушка. Она звала. Говорила, что в поле цветет мак и горечавка, падает снег и опадают белые листья. На теле девушки вспыхивали огни. И гасли, будто их задувало ветром. Полая девушка поменяла свой цвет. Наполнилась ликованием. Он слишком долго не мог попасть в рукав полупальто. И только глотнув гарь полых улиц, он догадался, девушка — сон. Обрадовался, что ни в какие поля тащится не надо. На улице ночь блестела леской дождя. И тишина заглушала полые и бесполые формы. Реклама «бессмертия». Щитовидная железа. Неоновый щит. Вымученные глаза и бусы на шее. Полая девушка безразлично кивает светящейся головой. Как статуэтка на полке Шива иль Будда. Ходит. Уходит. Не слышно даже шагов.