Слепой медленно шел по дороге, неторопливо и осторожно постукивая костяной палкой по тротуару, нащупывая ямы, рытвины и кочки. Собаки, напуганные странным звуком, жались к деревянным бокам домов, поджимали хвосты и негромко поскуливали. Стайка мальчишек медленно следовала за слепым, настороженно наблюдая и изредка еле слышно перешептываясь. Слепой остановился, ловко и умело закурил и сказал внятно сам себе:
— Боязнь темноты переходит в безумие…
— Продолжение следует, — сказал прекрасный принц, снимая корону, отклеивая пышные кудрявые волосы, стирая с лица умело наложенный грим, обрывая золотистые блестки с костюма, превращаясь постепенно в серенького невзрачного человечка.
А в кресле восторженно плакала девочка, и глаза ее светились любовью и болью…
Лектор долго и уверенно доказывал зависимость вещей от их хозяина. Присутствие в вещах того начала, которое в данный момент преобладает в том, кому они принадлежат. Человек выбежал на улицу, вспомнив, что в его квартире до сих пор висит портрет той, что ныне желает ему только зла. Он повернул за угол, уже видя свой подъезд и, представляя, с каким удовольствием рвет портрет в клочья.
Трамвай остановил его воображение, застыв колесами в окровавленных, слипшихся волосах.
— Кровь несет освобождение, — сказала бритва, выпав из застывающей руки в ванну, наполненную ярко-розовой смесью.
— Каждый город имеет свой цвет. Я видел города черные как сажа, зеленые как листва деревьев, красные как заходящее солнце, голубые как летнее небо, синие как морская вода, желтые, фиолетовые, коричневые, да мало ли еще, — хвастался ветер, играя моими волосами.
— А видел ты город бесцветный? — спросила я.
Ветер растерялся, задумался.
— Нет, — наконец произнес он, почти утихнув от смущения.
— Смотри, — сказала я и открыла глаза.
Тонкий палец вывел на грязном стекле извечное «LET IT BE».
— Ты этого хочешь? — негромко спросила глиняная статуэтка в углу.
— Да, — покопавшись в себе, кивнул человек.
И тогда стен не стало.
Мы шли по людной улице, беседуя на отвлеченные темы. Людской поток обтекал нас с двух сторон.
— Ты умеешь быть невидимым? — спросила я.
Он кивнул, и улица и люди исчезли.
Ночь рассказывала земле чудесные сказки, плела паутину песен и бисер стихов, касалась струн деревьев и струилась светом фонарей, шептала страстно и томно:
— Я знаю, знаю, знаю…
Земля смеялась и отмахивалась.
А несколько еще не спящих людей услышали и поверили.
Пришел день, поцеловал ждущую его землю и убил их.
В телефонных проводах запуталась звезда. И странные вещи стали твориться. Давно умершие люди звонили своим друзьям, словно живущие ныне; враги мирились, беседуя друг с другом по телефону; подлец плакал в трубку и его прощали.
Маленькая девочка потянула за шнур телефона и увидела висящую на нем серебряную искорку.
— Какая красивая! — воскликнула она и сделала из нее пуговицу на платье любимой кукле.
Кукла до сих пор сидит в том углу, в платье с кривой серебристой нелепостью, пришитой белыми нитками № 10.
Сиреневый дым стлался по земле.
— Мама! Смотри — дым! — сказал зеленоглазый мальчик, протягивая руку.
И дым просочился сквозь его пальцы, окрасив их в сиреневый цвет.
— Нет, маленький, это всего лишь туман. Осень… — тоскливо улыбнулась в ответ женщина в пальто. — Пойдем.
И мальчик послушно зашагал за ней по дороге, спрятав в карман сиреневую руку.
Старый дом скрипел ставнями и половицами, умирая, но все еще ожидая легких, быстрых шагов по старым ступеням.
Но никто из проходивших мимо людей не знал, что он живой, и потому не смел войти. Боялся. Потом приехал бульдозер, и дома не стало. В развалинах еще долго играли в прятки дети. Они не боятся мертвых.
Страх ползать на коленях
Заставляет подставить шею.
Так проще.
Сон разума порождает чудовищ.
А сон безумия… — вечность?..
Увидела девочка за окном лето,
Захлопала радостно в ладоши,
Надела платьице получше
И побежала на улицу.
Да в сугробе и замерзла:
Окно с летом вчера
Дядька длинноволосый нарисовал.
Многократное отражение в зеркалах
Дает ощущение бесконечности.
Это — свобода за гранью.
Жаль, что зеркала бьются.
Собирая осколки зеркал,
Ищу свободу.
Истерия бродячих одиночеств,
Вливаясь в поток воздуха,
Будоражит умы, при наличии таковых.
И приходит тоска.
Проливая дождь
Из стакана слез,
Убиваю боль.
Публичные казни отменили.
Недостаток зрелищ
Компенсируется собственным воображением.
РЕВОЛЮЦИЯ № ( для жителей Гомска и К)
В правой руке — колбаса,
В левой — водка,
В зубах — окурок,
И не нужно никаких революций.
Призрачный мир питается иллюзиями.
Иллюзии, исчезая, разрушают.
Кто-то обретает веру,
Кто-то сходит с ума,
А кто-то рождает новые…
Игра в ошибки
Становится привычкой,
От которой невозможно избавится.
Даря покой тем, кто его жаждет,
Теряешь собственный.
Кто определит, что важнее?
Разрушение — лучший способ самовыражения.
Просыпаясь утром — ожидаешь ночи,
Делая днем — ожидаешь ночи,
Радуешься вечеру — скоро ночь,
Приходит ночь, а тебе говорят:
— Пора ложиться спать…
Стертые фразы, заученно выучив,
Рождаешь, думая, что вещаешь истину.
А все это давно уже кто-то сказал,
Так же вымученно заучив.
Странное состояние слепых глаз,
Уверенных в увиденном свете.
Зачем смеетесь и тычете пальцами,
Может, действительно, вижу?..
Кем-то навязанная война
Заставляет обороняться и нападать.
А потом не заставляет.
Потом становится в кайф.
Нет сил бежать,
Нет слез плакать,
Не за что бороться,
Нет никого.
Значит, ты уже победил.
Сказки рождаются мучительно долго.
А умирают мгновенно.
Но тоже мучительно.
На каждое «далеко-далеко»
Всегда найдется добрый дядя
С огромной табличкой «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА»
И автоматом через плечо.
Если долго-долго идти,
Всегда придешь куда-нибудь.
Но чаще всего совсем не туда, куда шел.
Дома всегда лучше.
Даже если его у тебя нет.
Ты имеешь право, он имеет право,
Вы имеете право, они имеют право.
А я имею лево.
Добродетель превозносит добродетель.
Порок воспевает порок.
А все мечутся то туда, то сюда
С жертвенными дарами, которые давно протухли.
От назойливых людей можно избавиться тремя способами:
Вежливо, не очень вежливо и откровенно грубо.
А как избавиться от назойливый мыслей?
Я стою на дороге мраморных идолов,
Бью в барабан, гадаю:
Раздавят или не раздавят?
Или накажут, но как?
А они даже не заметили…