Мне так хотелось бы желать тебя как прежде,
Ждать с нетерпеньем праздничной поры.
Бежать навстречу в меховой одежде,
Не в сарафане, парясь от жары.
О, Новый год, ведь помнишь, как бывало,
Ты землю украшал в свой тамошний приход.
Как снежная пыльца над белым одеялом
Во свете фонарей кружила хоровод.
Мне вспомнился ковёр, что соткан был из снега,
Как дивно он звенел, под лыжами стелясь.
И сквозь цинизма ссор, забытая уж нега,
Наполнив мой предел, до сердца добралась.
Морозцем по утрам и сумрачною стужей
Одаривал февраль, но был всему свой срок,
И раннею весной вокруг обширной лужи
Резвилась детвора, где прежде был каток.
Блаженный веял дух, так пахло талым снегом,
Поднявшимся со дна теплом глубин земных.
Ловил напевы слух, то запоздалым эхом
Пришелица весна звучала в нас самих.
День дураков весной встречали мы в апреле,
Когда птенцы в пуху рождаются на свет.
Лишь аромат лесной вдохнешь сквозь птичьи трели,
Поверишь в чепуху, и сам соврёшь в ответ.
Хоть чуден здешний край, а жаль, уже не светит
Полярная звезда мне в темноте ночной.
Нет журавлиных стай. Ах, есть земля на свете,
Где стужа в декабре, ну а апрель — весной.
Где звуки, отшумев, вдали рождали эхо,
Где целовал прибой уступы древних скал,
Слились в один напев два говора, два смеха,
А кто-то над землёй им вторил и шептал.
Не призрак и не сон, но и не явь. Лишь отзвук
Над колыбелью скал, старинной песни той.
С ветрами в унисон, веками неопознан,
Мелодию слагал ваятель неземной.
И исполнял прибой пленительные гаммы,
И солнца диск тонул за мысом вдалеке.
И самый край земной им мнился под ногами,
Там, где слились в одну две тени на песке.
Дождь назойливо долбит
Плесень ветхих крыш.
Ты, намокший, может быть,
В двери постучишь.
Постучишься — и зайдёшь,
Разогрею чай.
— очень кстати нынче дождь,
молвлю невзначай.
Ты любезно мне кивнёшь,
Соглашаясь — впрямь,
Как нельзя, полезен дождь
Высохшим полям.
Суну волюшку в кулак,
Усмехнусь тайком…
Сохну я сама, чудак.
Угадай, по ком?
Земле-бедолаге досталось напиться,
А участь прохожих, похоже, не в счет.
И влага сквозь рваное небо сочится,
Тяжелыми каплями кожу сечет.
Как будто вселенский потоп приключился,
Повсюду вода, а ковчег не готов.
Но вот где спасенье, шатром распустился
Над мокрым асфальтом — розарий зонтов.
Достать бы и мне шелестящую крышу,
Привычно и просто взметнуть над собой.
Дыханье прибоя как будто услышу,
Я остров, кругом осаждённый водой!
Надёжно и сухо под круглым заслоном.
Но вот незадача, чтоб зонт удержать,
Шагать полагается плавно и ровно,
Ни рысью идти, ни галопом скакать.
Дерзнёшь пронестись сквозь лохматые тучи,
Пощады не жди от угрюмых небес!
В обнимку с дождём, разгильдяем колючим,
Промокну до нитки, с зонтом или без.
Мой зонт с прочим хламом пылится в комоде,
Пускай на лицо с неба манна течёт.
Навстречу дождям и туманной погоде
Мой дух окаянный меня увлечёт.
Зимним утром студёно и ясно,
Сединой убелённая даль,
Перламутром весь клён опоясан,
И на ветви нанизан хрусталь.
Стужей вновь угощает февраль,
Пусть земля онемеет, застынет,
Кружевную надвинет вуаль,
Охраняя свой лик, как святыню.
Под покровом земное чело
Ведьме-вьюге бескровным лишь мнится.
Ведь царевна-земля, ей назло,
Поцелуя весны ждёт в светлице.