Одесса, конец семидесятых. Весна, как всегда, ошеломляет. Всё вокруг в солнечных зайчиках, даже обшарпанные дома празднично сверкают. Наилучшая прогулка в Одессе — идти по запаху. Если выйти на Пролетарский бульвар, а потом свернуть к санаторию Россия, то от запаха жасмина можно так сладко захмелеть, что не прилечь рядом с кустом на двадцать минут просто невозможно. Я уже не говорю о сирени, которая вспыхивает по всему городу своими оттенками и ароматами, делая из тебя пленника этой весны в Одессе.
Ну а на «Привозе» человеку с плохим обонянием просто нечего делать. Если он не идет на запах, а выбирает только по цене и качеству, то его там не поймут.
Гуляя по разным частям города, то ли по роскошной Пушкинской, то ли по обветшалой Молдаванке, ты улавливаешь такие запахи, исходящие из окон коммунальных кухонь, что тебе кажется, что это тебя здесь ждут на обед: кто-то жарит свежую рыбу, кто-то печет синенькие, а кто-то разливает горячий, с чесночным ароматом, будущий холодец.
Но тебя влечёт ещё один запах, без которого ни один ребёнок в городе не стал бы одесситом. Это запах моря. Ты едешь на пляж, чтоб вдохнуть этот смешанный томно-сладко-солёный аромат с которым органично уживается благоухание молодой картошки с чесноком и укропом, припасённой мамочками и бабушками для своих, синеющих в воде, деток. На пляже уже много народу, каждый ведёт себя по-хозяйски на небольшой территории песка, в размере подстилки. Они у себя дома: то ли на пляже, то ли в битком набитом трамвае, то ли в любимом оперном театре. Они дома.
Но неожиданно в Одессе селится «инфекция». Многие «заболевают» отъездом из страны и решают расстаться со своим домом. Для меня их причины звучат мелко. Ну и что, что где-то живут благополучнее, чем мы? Ну и что, что много денег не заработаешь честным путём? Ну и что, что мы путешествуем только по своей, хоть и красивой, но несчастной стране? То единство, которое всегда отличало одесситов от всех остальных, трещит по швам. Уже не всем нужны эти своеобразные улицы и растения, эти открытые дома с их запахами, и объединяющий всех юмор. Эти люди, как-то враз, становятся мне чужими. Кажется, что они что-то недопонимают, что от них ускользает самое главное. Чувство главного раздирает мне душу, особенно, когда они посмеиваясь над моим патриотизмом, говорят, что рано или поздно я тоже уеду. «Никогда!!!», воплю я, «это не случится никогда».
Мельбурн, начало девяностых. Тихие пустынные улицы, одноэтажные дома, мир и покой за окнами. Весна и осень не пахнут, так же как и море. По выходным из парков доносится запах барбекю, мужчины жарят мясо, а женщины судачат о своём. Дети резвятся на детской площадке, где всё для них безопасно и продуманно: вот здесь можно лазать, а здесь спрятаться, а здесь мягкое покрытие, что бы падать. И так в Австралии везде: о тебе заботятся, даже когда в этом нет необходимости.
Я сижу в сити в кафе и наблюдаю за оживлённостью города. Ничего не пахнет: ни воздух, ни люди, ни еда. Стерильность и кристальность, скольжение друг по другу, не затрагивание, боже упаси, ближнего. Это только часть жизни людей, работающих там, а остальная составная проходит где-то далеко от глаз постороннего наблюдателя. И там тоже они живут параллельно друг другу, не напрягая ни себя, ни других. Несмотря на вежливые улыбки, я не могу найти связывающую, всех нас, нить. Со временем понимаю, что её просто нет. Ну что ж, нужно обретать потерянный дом, даже в таких необычных для нас одесситов условиях.
В Одессе чувство дома доставалось нам при рождении, в одном пакете вместе с родителями. В иммиграции дом нужно создавать по крохам и через самопознание. Многие так и живут без него.
Мы активно общаемся с «нашими», спешим назвать их друзьями. Много гуляем вместе, сидим за столом и очень сильно веселимся. А по одиночке каждый пытается вцепиться в Австралию или освоением языка, или получением работы, или новыми связями. Затем происходит чистка: а нужен ли мне этот «наш» в период становления в новой стране, или — а ну его? В иммиграции, слава богу, фальшь быстро выходит на поверхность и поэтому часто, хоть и с болью, но с чувством очищения, ты теряешь несостоявшихся друзей. Возникающая пустота превращается в пространство для твоих интересов и людей, с которыми не страшно быть собой.
Я всё больше и больше понимаю, как разнообразных других, так и неожиданную себя. Бытиё, оказывается, гораздо проще, чем представление о нём. Не стой у себя на пути и корни пустятся сами собой. А когда-то казавшуюся трагичной потерю дома, сегодня я вижу как потерю границ своей свободы. Обретя её, я могла бы создать свой дом в любой точке мира. И не уехав из моей Одессы я никогда не поняла бы, что есть главное. Никогда.