Крепко держась за зонтик, Ганс летел по направлению к своей родной крыше. Сегодня он вдоволь налетался и предвкушал, как он сядет за свой письменный стол и, согреваясь вином, запишет новую историю, увиденную им в полёте.
С тех пор, как он научился летать и наблюдать за жизнью сверху, он записал множество удивительных историй. Перед ним открылась правда, которую люди на земле не видят, или не хотят учиться видеть. А ведь у правды не только общепринятые две стороны, но есть ещё и высота, которую попросту не замечают. Вот на неё Ганс и научился подниматься, применив нехитрую технику: к зонтику привязывался очень длинный страховочный канат, намотанный на катушку; ну а управлять катушкой Ганс научил своего младшего брата Мигеля. Вот такая простая конструкция. Странно, что никто до него не додумался это сделать, а может всё дело в страхе.
У Ганса почему-то чувства страха не было. Прежде всего потому, что Мигель хорошо выполнял свою работу, ну а главное это то, что Ганс чувствовал поддержку от тех сил, которые встречал в полётах. Что-то очень надёжное и доверительное окружало его на высоте, но как только Ганс приземлялся — это чувство исчезало. На крыше всегда его ждал исполнительный Мигель, который ничего, кроме просиживания часами с катушкой в руках, пока Ганс налетается, в этой жизни не знал. Ему никогда не хотелось научиться летать или понять, для чего это делает старший брат.
Ганс уже свыкся с тем, что другой конец каната в руках у человека, которого не привлекает мир высоты. Но что поделаешь, если Гансу — Гансово, а Мигелю — Мигелево. Если бы не их различия и не покорное участие Мигеля в полётах Ганса, разве родились бы на свет такие увлекательные сюжеты? А так записанные Гансом истории, продавец соседней книжной лавки аккуратно переплетает и даёт, за небольшую плату, читать тем, кто умеет. Люди с боязливым удовольствием читали о жизни, которую не знали совсем. Ведь они кроме своих подвалов никогда ничего не видели. Вот и в истории, увиденной сегодня, Ганс им расскажет об их снах и тайных надеждах, о красоте, в которую они однажды поверят.
Ганс издалека увидел Мигеля и, как всегда, помахал ему рукой. Натягивая канат, Мигель смотрел на счастливого брата с зонтиком в руках и думал о том, как ему надоела эта крыша, с её незащищённостью от ветров, эта непонятная высота и этот осточертевший канат, с летающим Гансом на другом конце. Он мечтал о жизни в подвале с обычными людьми, где он мог бы, к примеру, печь хлеб и, даже стать уважаемым человеком наконец.
Мигель жаждал тьмы, и только она могла дать ему успокоение. Ненависть к высокому росла в нём с каждым полётом Ганса, но сегодня она, как никогда, рвала ему сердце. «Ну, Мигель, решайся, — сказал он себе, — настал твой черёд выбирать». Мигель зажмурил глаза и выпустил из рук ненавистный канат. Наступила тьма.