Так уж получилось, что забирать сына со спортивной тренировки по японскому боевому искусству Ninjutsu я приехала минут на 15 раньше условленного времени.
При других, более сухих и не капающих с неба погодных условиях, я бы непременно отклеила своё бренное тело от сиденья машины, принявшего форму того, благодаря чему прославилась Венера Каллипига, и вдохнула бы несколько молекул кислорода в обмен на углекислый газ собственного производства, прогуливаясь по тихим вечерним улочкам.
Но за окном шёл мелкий, противно моросящий дождь, под который приятно грустить разве что изнутри уютного салона машины под какую-нибудь размазанную по стеклу пошленькую мелодию.
Пошлить не хотелось. В попытке скрасить предстоящие 15 минут пустоты и скуки, достаю свой старенький, неоднократно битый, побывавший даже в пасти овчарки, но верно служащий мне мобильный телефон. Звонить некому. Мне никто не звонит. А о том, как пользоваться всякими прибамбасами, до которых мне в принципе, нет никакого дела, никто не рассказал. Вот я и решила, что пришло, наконец, время разобраться, как работает мой телефон. Так сказать, отнестиcь со всей серьёзность к техническому прогрессу.
С увлечением мартышки дядюшки Крылова я принялась тыкать в светящиеся кнопочки.
Похожие друг на друга, как мыши в погребе, и совершенно неизвестные мне слова, символы и знаки сменяют друг друга в непостижимом для моего обделённого (в техническом смысле) ума, заданном алгоритме. Ску-ко-ти-ща! С отчаянным раздражением волка перед кучей желудей, продолжаю пудрить cебе мозги.
Ага, нашла!
Вы не поверите! Мне предлагалось что-то совершенно невероятное. Можно посмотреть, как будут выглядеть надписи мерцающего экрана телефона на филиппинском языке. Чрезвычайно интересно. Трясущимся от волнения указательным пальцем, в предвкушении нового удовольствия, указую на цель.
Представшее моему взору зрелище превзошло все мои ожидания! Невиданные доселе крючочки и палочки, заковыристые коряки-закоряки, переплелись между собой в причудливый, не поддающейся распутыванию, морской узел. Трудно поверить, что человек разумный способен разговаривать на таком языке. Фантазия, раздражённая светящимся экраном в вечерней темноте машины и филиппинскими загогулинами, переносит меня в солнечный рай загорелого морского побережья. Отчётливо вижу молодых, совершенно голеньких Адама и Еву, вбегающих в пенистую волну Филиппинского моря, облизывающего сладкую хрустящую карамель песчаного берега. Но больше всего меня удивляет то, что разговаривают они между собой телефонной филиппинской абракадаброй! Честно-честно. Узнаю телефонные закорючки. Я вас уверяю, что если когда-нибудь в жизни мне придётся окунаться в ласковые руки Филиппинского моря с молодым голеньким Адамом, то я абсолютно уверена, что смогу достойно изъясниться с ним по-филиппински. Мы, взявшись за руки, шагнём навстречу солнцу и свободе, наши тела сплетутся в узел любви и…
Но тут зазвонил телефон.
— Кто говорит?
— Муж.
Просит перезвонить моей подруге, которая номер моего телефона уже, наверное в сотый раз, потеряла. А вот телефон моего мужа, по-видимому, забыть никак не может. Говорит, что-то важное (ясен пень, с точки зрения женщины).
— Повесьте, пожалуйста, трубку.
Эх, от изучения филлипинского языка оторвали. Делать нечего. Звоню….
И тут до меня, недоделанного гения писательского пера, доходит, что ни перезвонить, ни вообще использовать телефон по его прямому назначению, я не смогу, пока не осилю инструкцию к телефону на филиппинском! Вы, конечно, понимаете, что проблема совсем не в языке, а в инструкции. Топорные произведения технической литературы слишком грубы для моего тонкого, изящно инкрустированного художественного восприятия.
Прервав хрупкую цепочку логических мыслей боевым кличем японских самураев, мой Ninja влетает в машину. Пора ехать домой — сдаваться на посмешище мужскому интеллекту. Всю дорогу, сочиняя опус о собственном техническом кретинизме, вполуха посвящаюсь в тайные техники японского боевого искусства.
Как же весело они хохотали надо мной! На грохочущий хохот в басовом ключе даже Ральф, грозная овчарка чистой арийской крови, за особую нежность и привязанность ко мне, единственной женщине в нашем патриархальном семействе, ласково-насмешливо прозванный Фуфиком, разразился заливистым лаем.
Конец истории был скучен и в художественном смысле не представлял никакого интереса: нашли давно затерянную в тёмных глубинах письменного стола инструкцию к применению, и, следуя пошаговым объяснениям, вернули телефону родной английский. Торжественно вручили мне телефон (хоть бы бантом перевязали, ей богу) и строго-настрого наказали прочитать инструкцию к применению. Но я её так и не осилила.
А зачем, когда вокруг меня такое количество сильных мужчин, прекрасно разбирающихся в технических вопросах?
В конце концов, нужно ведь иногда давать мужчинам шанс хоть в чём-то превосходить нас, женщин?